В каждой стране есть представление о чудесной стране, где все люди живут счастливо и безбедно, не зная горя: Шангри-ла, Китеж, Беловодье… В китайской культуре это — «Персиковый источник», 桃花源 таохуа юань. Его название происходит от утопии знаменитого китайского поэта Тао Юаньмина «Персиковый источник» 桃花源记 Таохуа юань цзи. В Парке-выставке садов в Пекине Персиковому источнику посвящен сад Чандэ 常德园.
[box style=»grey»] Едем в Пекин:- Поездка в Пекин самостоятельно: как организовать, что посмотреть
- Достопримечательности Пекина: краткий путеводитель[/box]
Жизнь Тао Юаньмина
Тао Юаньмин 陶渊明 родился в 365 году в эпоху правления династии Восточная Цзинь (317-420) в городе Чайсан 柴桑 (ныне город Цзюцзан 九江 в провинции Цзянси). Его семья в прошлом была весьма высокопоставленной, но впоследствии обеднела. В истории Китая это было время военной неопределенности и политической нестабильности.
Тао Юаньмин провел на государственной службе более 10 лет, совершил несколько поездок в Цзянкан (ныне Нанкин), в то время — столицу государства. Поэта раздирали противоречия между необходимостью заниматься подчас не самыми приятными делами и жаждой уединения.
Весной 405 года он подал в отставку. Побудительными причинами стали смерть сестры и отвращение к распрям и интригам. Он считал, что жизнь слишком коротка, чтобы идти на компромисс со своими принципами. «Ради пяти доу риса гнуть спину» 為五斗米折腰 вэй удоу ми чжэ яо он не хотел. 5 доу риса в то время — зарплата чиновников низкого ранга. Последующие 22 года своей жизни Тао Юаньмин провел в уединении и умер в 427 году в возрасте 63 лет.
Тао Юаньмин написал около 130 поэм и эссе. В них он воспевал красоту природы, простоту сельской жизни, радость опьянения. Утопия «Персиковый источник» была написана в 421 году. Его жизнь и творчество — воплощение идеалов фэн лю 风流 — «Ветра и потока». В эпоху Тан (618-907) Тао Юаньмин наряду с Ли Бо и Ду Фу вошел в число величайших китайских поэтов.
Тао Юань-мин, «Персиковый источник»
В годы Тайюань правленья дома Цзинь человек из Улина рыбной ловлей добывал себе пропитание.
Он плыл по речушке в лодке и не думал о том, как далеко он оказался от дома.
И вдруг возник перед ним лес цветущих персиковых деревьев, что обступили берега на несколько сот шагов; и других деревьев не было там, — только душистые травы, свежие и прекрасные, да опавшие лепестки, рассыпанные по ним.
Рыбак был очень поражён тем, что увидел, и пустил свою лодку дальше, решив добраться до опушки этого леса. Лес кончился у источника, питавшего речку, а сразу за ним возвышалась гора. В горе же был маленький вход в пещеру, из которого как будто выбивались лучи света. И рыбак оставил лодку и проник в эту пещеру вначале такую узкую, что едва пройти человеку.
Но вот он сделал несколько десятков шагов, и взору его открылись яркие просторы — земля равнины, широко раскинувшейся, и дома высокие, поставленные в порядке.
Там были превосходные поля и красивейшие озёра, и туты, и бамбук, и многое ещё, межи и тропинки пересекали одна другую, петухи и собаки перекликались между собою.
Мужчины и женщины, — проходившие мимо и работавшие в поле, — были так одеты, что они показались рыбаку чужестранцами; и старики с их пожелтевшей от времени сединой, и дети с завязанными пучками волос были спокойны, полны какой-то безыскусственной весёлости.
Увидев рыбака, эти люди очень ему удивились и спросили, откуда и как он явился.
Он на всё это им ответил.
И тогда они пригласили его в дом, принесли вина, зарезали курицу, приготовили угощение. Когда же по деревне прошёл слух об этом человеке, народ стал приходить, чтоб побеседовать с ним.
Они говорили: «Деды наши в старину бежали от жестокостей циньской поры, с жёнами и детьми, с земляками своими пришли в этот отрезанный от мира край и больше уже отсюда не выходили, так и расстались со всеми теми, кто живёт вне этих мест».
Они спросили, что за время на свете теперь, не знали они совсем ничего ни о Хань и, уж конечно, ни о Бэй и ни о Цзинь.
И этот человек подробно, одно за другим, рассказал им всё то, что знал он сам, и они вздыхали и печалились, и все они без исключения, радушно приглашали его в гости к себе в дома и подносили ему вино и еду.
Пробыв там несколько дней, он стал прощаться.
Обитатели этой деревни сказали ему: «Только не стоит говорить о нас тем, кто живёт вне нашей страны».
Он ушёл от них и снова поплыл в лодке, держась дороги, которою прибыл, и всюду-всюду делая отметки.
А вернувшись обратно в Улин, он пришёл к правителю области и рассказал обо всём, как было. Правитель области тут же отрядил людей, чтобы поехали вместе с рыбаком и поискали бы сделанные им отметки, но рыбак заблудился и дорогу ту больше найти не смог.
Известный Лю Цзы-цзи, живший тогда в Нанъяне и прославившийся как учёный высоких правил, узнав обо всём, обрадовался, стал даже готовиться в путь, но так и не успел: он вскорости заболел и умер.
А после и вовсе не было таких, кто «спрашивал бы о броде»!
Вот что было при Ине:
он нарушил порядок неба,
И хорошие люди
покидали мир неспокойный.
Ци с друзьями седыми
на Шаншани в горе укрылись,
Люди повести этой
тоже с мест насиженных встали.
И следы их былые
не нашлись, как канули в воду,
И тропинки их странствий
навсегда заросли травою…
Каждый кличет другого,
чтобы в поле с утра трудиться,
А склоняется солнце,
и они отдыхать уходят…
Там бамбуки и туты
их обильною тенью дарят.
Там гороху и просу
созревать назначены сроки.
Шелкопряды весною
им приносят длинные нити,
С урожаем осенним
государевых нет налогов.
На заглохших дорогах
не увидеть путников дальних.
Лай собак раздаётся,
петухи отвечают пеньем.
Форму жертвенной чаши
сохраняют они старинной,
И на людях одежды
далеки от новых покроев.
Их весёлые дети
распевают свободно песни,
Да и старцы седые
безмятежно гуляют всюду.
Зацветают растенья —
люди помнят — с теплом весенним,
Облетают деревья —
им известно — с осенним ветром.
Хоть они и не знают
тех наук, что считают время,
Всё же строятся сами
в ряд четыре времени года.
Если мир и согласье,
если в жизни радостей много,
То к чему ещё нужно
применять учёную мудрость?..
Это редкое чудо
пять веков как спрятано было,
Но в прекрасное утро
мир нездешний для глаз открылся.
Чистоту или скверну
не один питает источник.
Мир открылся, но снова
возвращается в недоступность…
Я спросить попытаюсь
у скитающихся на свете,
Что они понимают
за пределом сует и праха.
Я хотел бы тотчас же
устремиться за лёгким ветром, —
С ним подняться бы в выси,
с ним искать бы тех, кто мне близок!
Пер. Л.З.Эйдлина
Выражение 世外桃源 шивай таоюань «Персиковый источник вне пределов людского мира» стало одним из популярных чэнъюй (идиома).
Сад Чандэ в Пекине
«А причем тут сад Чандэ?» — спросит внимательный читатель. Чандэ — городской округ, который располагается в западной части провинции Хунань. Вокруг — белоснежные пики гор Улин (обратили внимание на «человека из Улина»?). Об этом месте издревле говорили: «Край, богатый рисом и рыбой». Утопия «Персиковый источник» была очень популярна в Чандэ. Где-то там и находится, по преданию, Персиковый источник…
© Сайт "Дорогами Срединного Пути", 2009-2023. Копирование и перепечатка любых материалов и фотографий с сайта anashina.com в электронных публикациях и печатных изданиях запрещены.
