Неподалеку от Новороссийска, на трассе М-4 «Дон» (Сухумское шоссе), на горном склоне высится огромный памятник — склонившаяся скорбная фигура моряка. Кажется, что он высечен из скалы, плоть от плоти местной земли. Это монумент морякам Революции «Погибаю, но не сдаюсь». Горькие события связаны с ним…
Гибель кораблей Черноморского флота в 1918 году
18 июня 1918 года здесь произошла страшная не только для тех, кто связан с морем, но и для всей России трагедия — затопление части кораблей Черноморского флота России. Драматические события предшествовали этому дню. Иногда, чтобы победить, нужно сначала проиграть, опуститься на самое дно.
Согласно условиям Брестского мирного договора, подписанного советским правительством, Черноморский флот и вся его инфраструктура передавался Центральным державам — Германии, Австро-Венгрии, Османской империи и Болгарскому царству.
Крым и Украина уже оккупированы германо-австрийскими войсками. Черноморский флот переводится из Севастополя в Новороссийск (спустя десятилетия мы увидим аналогичную картину; и это тоже будет результат предательства своей страны).
1 мая 1918 года, часть судов Черноморского флота в числе двух дредноутов, десяти миноносцев новейшего типа, нескольких старых миноносцев и вспомогательных судов, пришла в Новороссийский порт, покинув Севастополь за несколько часов до занятия его немецкими войсками генерала Коша, дабы не попасть в руки германцев.
Всему личному составу Новороссийской эскадры была с самого начала ясна безвыходность положения флота: без угля, без нефти, без возможности пополнить боезапасы, в порту, зажатом железными щупальцами германских войск как с севера, так и с юга, в порту, абсолютно необорудованном для стояния флота, без элементарных ремонтных средств и т. д., наконец, при молниеносном наступлении немцев по всему Крыму, развивавшемся с явной целью захватить Новороссийск, вопреки всем ухищрениям доморощенной в то время украинской дипломатии. Гибель флота была предрешена, — она стала вопросом ближайшего времени. — Кукель В.А. Правда о гибели Черноморского флота в 1918 году
На Таманском полуострове высадился десант из 20 тысяч солдат, который представлял собой непосредственную угрозу Новороссийску. 10 июня Германия предъявила Совнаркому ультиматум «О переходе флота из Новороссийска в Севастополь к 19 июня» для интернирования. Никто не верил, что после окончания войны суда будут вновь возвращены России. В случае неисполнения требования немцы угрожали возобновить наступление по всему фронту.
В.И.Ленин, тщательно изучив доклад начальника Морского генерального штаба Е.А.Беренса о положении Черноморского флота, после обсуждения в Высшем военном совете, выносит краткую резолюцию:
Ввиду безвыходности положения, доказанной высшими военными авторитетами, флот уничтожить немедленно. Председатель СНК В. Ульянов (Ленин).
28 мая 1918 года командующий Черноморского флота и главный комиссар флота получают приказ:
Ввиду явных намерений Германии захватить суда Черноморского флота, находящиеся в Новороссийске, и невозможности обеспечить Новороссийск с сухого пути или перевода в другой порт, Совет Народных Комиссаров, по представлению Высшего военного Совета, приказывает вам с получением сего уничтожить все суда Черноморского флота и коммерческие пароходы, находящиеся в Новороссийске. Ленин.
Трудно представить, что творилось в душе моряков в тот день. Среди командования существовали серьезные разногласия. Так, исполнявший обязанности командующего Черноморским флотом А.И. Тихменев не выполнил распоряжение Совета Народных Комиссаров об уничтожении кораблей и отдал приказ о выходе кораблей из Новороссийска в Севастополь в 9 часов утра 17 июня. Экипаж эсминца «Керчь» под командованием В.А.Кукеля приказу Тихменева не подчинился: лучше умереть, чем сдать миноносец немцам.
В оккупированный немцами Севастополь решили идти линкор «Воля», эсминцы «Дерзкий», «Поспешный», «Беспокойный», «Пылкий», «Громкий» и миноносцы «Жаркий» и «Живой». Они встали на внешнем рейде. В Новороссийске остались линкор «Свободная Россия», эсминцы «Гаджибей», «Керчь», «Калиакрия», «Фидониси», «Пронзительный», «Капитан-лейтенант Баранов», «Лейтенант Шестаков» и миноносцы «Сметливый» и «Стремительный». Команда эсминца «Громкий» приняла решение также затопить свой корабль. Он первый из кораблей черноморского флота лег на дно Цемесской бухты, неподалеку от мыса Мысхако.
Вечером на «Керчи» собрались сторонники затопления кораблей. В.А.Кукель предложил им план операции, который после некоторых доработок был принят к исполнению.
План потопления сводился к следующему: дабы замаскировать от возможной немецкой разведки истинный смысл выхода судов из гавани на рейд и тем самым не дать возможности немецким боевым судам помешать потоплению, суда, стоящие в гавани, по способности, либо при помощи буксировки миноносцами, у которых будут пары, а также буксирных средств (которые надеялись найти в порту) должны были начать выход на рейд в 5 часов утра.
На рейде корабли становятся на якорь и ждут, когда дредноут «Свободная Россия» будет подходить к параллели Дообского маяка. К этому времени либо по сигналу с «Керчи», либо (если окажется такой миноносец, на котором некому будет произвести потопление) после взрыва этого миноносца миной с «Керчи» производится общее одновременное потопление, после чего «Керчь» полным ходом идет к «Свободной России» и топит ее минным залпом.
Потопление кораблей производится при посредстве открытия кингстонов, клинкетов и отдраивания всех иллюминаторов на накрененном борту, затем перед самым отъездом участников потопления с миноносцев зажигается бикфордов шнур заложенных подрывных патронов.
Для осуществления самого потопления была установлена потребность в людях: 4–5 человек на корабль. — Кукель В.А. Правда о гибели Черноморского флота в 1918 году
Однако реальность оказалось иной: команды почти всех кораблей, за исключением «Керчи» и «Лейтенанта Шестакова», разбежались. Пришлось действовать по ситуации.
… ночью с 16 на 17 июня началось повальное дезертирство, всю ночь пристани были усеяны подозрительной толпой с явно погромными тенденциями и попытками грабить миноносцы, стоявшие у пристаней. Утром 17 картина была такая: начинают медленно, частью на буксире, выходить на рейд миноносцы: «Дерзкий», «Поспешный», «Беспокойный», «Живой», «Жаркий» и «Громкий, а затем и дредноут «Воля». Остаются в гавани, не исполнив приказания командующего флотом, миноносцы «Керчь», «Гаджибей», «Фидониси», «Калиакрия», «Пронзительный», «Лейтенант Шестаков», «Капитан-лейтенант Баранов», «Сметливый» и «Стремительный».
Позиция дредноута «Свободная Россия» еще не была вполне выяснена, — делались попытки развести пары, но постепенно число команды все уменьшалось и уменьшалось, и «Свободная Россия» продолжал стоять в гавани у стенки.
Когда все суда, решившие уходить в Севастополь, стали на якорь на внешнем рейде, на миноносце «Керчь» был поднят сигнал: «Судам идущим в Севастополь: Позор изменникам России!».
В это время на оставшихся в гавани судах творилось нечто невообразимое: суда оказались почти без команд, все бежали куда глаза глядят; толпа же, облепившая пристани, начала грабить корабли. — Кукель В.А. Правда о гибели Черноморского флота в 1918 году
То, что творилось в тот страшный день, не расскажет никто лучше, чем непосредственный участник тех событий — В.А.Кукель:
Наконец настало утро рокового 18 июня.
К этому времени оказалось, что на всех миноносцах, кроме «Керчи» и «Лейтенанта Шестакова», осталось не более 5–6 человек команды на каждом, на миноносце же «Фидониси» — ни одного. Даже командир его, бывший старший лейтенант Мицкевич, со своими офицерами позорно, ночью, бежал с корабля и, как выяснилось впоследствии, на моторном катере пробрался в город Керчь, а оттуда в Севастополь.
Итак, к этому времени из всех кораблей, оставшихся в гавани, способны были дать ход и, следовательно, буксировать другие корабли только миноносцы «Керчь» и «Лейтенант Шестаков».
Около 5 часов утра миноносец «Лейтенант Шестаков», снявшись с якоря, взял на буксир миноносец «Капитан-лейтенант Баранов» и начал выводить его на внешний рейд к месту потопления.
В то же время я вызвал к себе Н. Деппишь и предложил ему собрать все наличные портовые суда и суда, хоть сколько-нибудь приспособленные для буксировки, и, в случае отказа, угрозой карательных мер со стороны миноносца «Керчь» заставить их подойти к нам для получения инструкции.
Через час вернулся взволнованный Н. Деппишь и сообщил, что не только со всех портовых буксиров, катеров и судов, но даже и со всех коммерческих кораблей вся команда до одного сбежала, они стоят мертвенно пустыми.
Положение создавалось почти критическое — для буксировки фактически остался один только миноносец «Лейтенант Шестаков». Нужно было действовать с крайней осторожностью, помня случай с миноносцем «Гневный», который при выходе из Севастополя при занятии его немцами — выскочил на бон исключительно из-за того, что в машине, благодаря нервному настроению команды, дважды дали ошибочные хода, и миноносец получил такие повреждения, что дальше идти не мог.
Выход же с буксиром из Новороссийской гавани представлял особые затруднения, так как противоподлодочный бон в воротах гавани не мог быть разведен целиком.
Благодаря этим обстоятельствам, я не хотел рисковать миноносцем «Керчь», авария которого могла бы помешать потоплению остальных кораблей, а главное, дредноута «Свободная Россия», для взрыва которого миноносец «Лейтенант Шестаков» не имел достаточного количества исправных и приготовленных к действию мин Уайтхеда.
Итак, фактически вся работа по выводу миноносцев на рейд легла на миноносец «Лейтенант Шестаков».
Миноносцы выходили из гавани на рейд, держа на мачтах сигнал: «Погибаю, но не сдаюсь!» — с этими сигналами они и шли ко дну.
Около 5 часов утра, т. е. с рассветом, прибыл на «Керчь» представитель центральной Советской Власти Ф. Ф. Раскольников и, ознакомившись с положением на «Керчи», попросил моторный катер для поездки на «Свободную Россию», дабы выяснить ее положение, сообщив, что у него есть надежда достать средства для буксировки «Свободной России» к намеченному месту ее потопления и создать обстановку, благоприятную для потопления судов.
Здесь я впервые познакомился с Ф. Ф. Раскольниковым.
Хотя политическая сторона вопроса не входит в область моего рассмотрения, тем более что я был очень далек от нее, тем не менее не могу не отметить резко бросившуюся в глаза разницу между деятельностью представителей центрального правительства И. И. Вахрамеева и Ф. Ф. Раскольникова. Несмотря на то что Ф. Ф. Раскольников прибыл в Новороссийск лишь ранним утром 18 июня, среди окончательно уже деморализованных к тому времени масс, благодаря его влиянию, появился резкий перелом. Потопление судов сразу приобрело общую симпатию, что несомненно сильно способствовало успеху…
Около 10 часов утра толпа на пристани, у которой стоял миноносец «Керчь», сделалась положительно сплошной, появились какие-то подозрительные субъекты, показывавшие из корзин и из-за пазухи бутылки с вином, громко предлагая команде «Керчи» выпить.
Тогда я решил, что пора отойти от пристани, и, дав ход, вышел на рейд, где стал на якорь около входных ворот в гавань.
Около 12 часов дня я поехал на «Свободную Россию», дабы сговориться с ее командиром, бывшим капитаном 1 ранга Терентьевым, о буксировке «Свободной России» при помощи миноносца «Керчь» и «Лейтенанта Шестакова» на тот случай, если бы Ф. Ф. Раскольникову не удалось достать буксира.
На «Свободной России» я застал Терентьева в его каюте, заботливо укладывавшего свои вещи.
Очень сухо со мной поздоровавшись (он был ярым сторонником похода в Севастополь и деятельно, хотя и неудачно, агитировал за это на своем корабле), он просил меня не задерживать его длинными разговорами, так как он очень якобы торопится с укладкой вещей. Ознакомившись с целью моего прихода, Терентьев сказал: «Раскольников буксир достанет, и нам не о чем больше с Вами говорить», — и нагнулся над чемоданом. Считая «аудиенцию» оконченной, я начал выходить из каюты, тогда Терентьев, повернувшись, крикнул мне вслед: «Очень-то на рейд не вылезайте с миноносцами, Вас может атаковать немецкая подводная лодка».
В 1 час дня к «Свободной России» подошел небольшой коммерческий пароход, который, благодаря неисчерпаемой энергии Ф. Ф. Раскольникова, был в столь краткий срок укомплектован командой и приготовлен к походу.
Буксир, выводивший «Свободную Россию», отбуксировав ее кабельтовых на 5 от мола гавани на внешний рейд, застопорил машину.
К «Свободной России» подошла парусно-моторная шхуна и, сняв с нее оставшуюся команду, пошла в гавань. Эта шхуна, возвращаясь в гавань, прошла почти вплотную мимо стоящего на рейде миноносца «Керчь». К своему изумлению я заметил, что на ней, а не на буксире, находился командир «Свободной России» Терентьев. Последний, проходя мимо «Керчи», крикнул мне, показывая рукой на «Свободную Россию»: «Старший лейтенант Кукель, вот Вам пустой корабль, делайте с ним, что хотите, распоряжений буксиру никаких не дано».
Около 3 часов дня, когда в гавани остался только покинутый всем своим личным составом миноносец «Фидониси», к «Керчи» подошел миноносец «Лейтенант Шестаков», командир которого сообщил мне, что в кочегарках все время работали преимущественно нештатные кочегары и команда так утомлена, что дальше положительно работать не может (к тому же и день был исключительно жаркий), и что он принужден идти к месту потопления, — что ему мною было предложено сделать. В это время я заметил, что на пристани, у которой стоял миноносец «Фидониси», собрался многолюдный митинг и на импровизированной трибуне (на фонаре) появлялись какие-то ораторы. Цель этого окончательно выяснилась, когда возвратившаяся с рейда шхуна по приказанию с «Керчи» пыталась взять на буксир миноносец «Фидониси», чтобы и его вывести к месту потопления. Взбудораженная ораторами толпа пыталась помешать шхуне, пришедшей за «Фидониси».
Тогда, подойдя близко к пристани, я пробил боевую тревогу, навел на нее орудия и крикнул в мегафон, что открою огонь, если будут мешать буксированию «Фидониси». Это подействовало магически, и корабль был выведен на рейд.
К 4 часам дня все военные суда, стоявшие прежде в гавани, сосредоточились на рейде. Тогда с миноносца «Керчь» был взорван миной миноносец «Фидониси» — что послужило сигналом к потоплению. Через 35 минут все суда затонули, и рейд оказался мертвенно-пустым. После взрыва миноносца «Фидониси» «Керчь» полным ходом подошел к «Свободной России», которая к этому времени была на параллели Дообского маяка, и рядом минных залпов затопил ее.
Незабываемой стоит перед моими глазами картина гибели дредноута «Свободная Россия», вся команда «Керчи» — на верхней палубе, мрачно и молча смотрит на переворачивающийся вверх килем гигант. Головы всех обнажены. Мертвенно тихо. Слышны только тяжелое дыхание, глухие вздохи и сдерживаемые рыдания.
После того как корпус «Свободной России» скрылся под водою, миноносец «Керчь» пошел по направлению к Туапсе.
Около 10 часов вечера 18 июня, при подходе к Туапсе, с миноносца «Керчь» была послана радиотелеграмма следующего содержания: «Всем. Погиб, уничтожив часть судов Черноморского флота, которые предпочли гибель — позорной сдачи Германии. Эскадренный миноносец «Керчь».
Эта радиотелеграмма, с одной стороны, должна была доказать судам, бежавшим из Новороссийска, что в потоплении флота не было ничего невозможного, а с другой стороны, еще раз подчеркнуть предательство отряда, ушедшего в Севастополь для сдачи своих судов немцам.
Что эта радиотелеграмма должна была быть принята и теми, для кого она предназначалась, доказывает то обстоятельство, что ее текст полностью был напечатан во всех газетах юга России и Северного Кавказа через несколько дней после завершения Новороссийской трагедии.
19 июня в 4 часа 30 минут утра, после своза команды на берег, бывшим мичманом Подвысоцким, минно-машинным унтер-офицером 1-й статьи Кулиничем, машинным унтер-офицером 1-й статьи Вачинским, мотористом Белюк и мною, по пеленгу N на маяк Кадошь, в полутора милях от него, на глубине 15 сажен, был затоплен миноносец «Керчь».
Так легла на дно эскадра кораблей Черноморского флота. Затопленные корабли, за исключением «Свободной России» и «Громкого», были подняты полностью или частично в 1920-е годы и позднее. Большинство были сданы на металлолом.
Судьба других судов и кораблей Черноморского флота оказалась не менее трагичной. Корабли в Севастополе были захвачены немцами и вошли в состав германских сил на Черном море. Затем наиболее мощные корабли стали частью флота Антанты, а другие затоплены или взорваны. Белогвардейцам достался лишь бронепалубный крейсер «Кагул», несколько эсминцев и тральщиков, и субмарина «Утка». Но это уже совсем другая история…
Россия в очередной раз прошла по лезвию бритвы. Но выстояла, возродилась. Возродился и Черноморский флот.
Монумент «Погибаю, но не сдаюсь»
О той трагедии июня 1918 года напоминает теперь ансамбль на 12-м километре Сухумского шоссе, созданный по проекту архитектора Я.Б.Белопольского и скульптора В.Е.Цигаля. Он был открыт в 1980 году и является частью мемориального комплекса «Героям Гражданской войны и Великой отечественной войны». Напротив коленнопреклоненной фигуры матроса, в центре смотровой площадки высится металлический куб. Внутри флаги расцвечивания передают сигнал — «Погибаю, но не сдаюсь». По периметру установлены силуэты затопленных кораблей, которые указывают на место гибели и расстояние до него.
Панорамы Цемесской бухты
Много лет прошло с той страшной трагедии. Туристы приезжают сюда и радостно фотографируются у обелиска, обозревают красивые панорамы Цемесской бухты, Кабардинки и мыса Дооб.
© Сайт "Дорогами Срединного Пути", 2009-2023. Копирование и перепечатка любых материалов и фотографий с сайта anashina.com в электронных публикациях и печатных изданиях запрещены.