Илья Ефимович Репин (1844-1930) был человеком жизнерадостным и энергичным. По средам в усадьбе «Пенаты» в Куоккале, расположенной недалеко от Санкт-Петербурга, собирались его друзья и знакомые. Однако некоторые порядки, заведенные в доме, весьма удивляли гостей.
♦ По теме: Усадьба Ильи Репина «Пенаты»
Заправляла репинскими «средами» вторая жена художника — Наталья Борисовна Нордман-Северова (1863-1914), которая была на 19 лет младше мужа. Они познакомились, когда Репин писал портрет княгини Марии Клавдиевны Тенишевой. Наталья Борисовна была её подругой и развлекала Тенишеву во время сеанса. Сначала Репину она не понравилась, но через некоторое время неприязнь перешла в нежные чувства. К тому времени Репин расстался со своей первой женой, но венчаться вновь не мог, так что Нордман была его гражданской женой.
Наталья Борисовна Нордман была особой талантливой и весьма экстравагантной: феминистка, сторонница «раскрепощения прислуги», вегетарианка. Она постоянно кому-то помогала и считала унизительным эксплуатировать чужой труд. Прислуга в «Пенатах» имелась, но жила практически на равных с хозяевами.
В «Пенатах» исповедовалась концепция «самопомощи». В прихожей на бамбуковой подставке висел гонг «Там-там» и стоял плакат, на котором было написано рукой хозяйки: «Самопомощь. Сами! Снимайте пальто, калоши! Сами! Открывайте дверь в столовую! Сами! Бейте весело крепче в Там-Там!!! Сами!».
Повсюду в доме были развешаны плакаты с призывами: «Не ждите прислуги, её нет», «Всё делайте сами», «Прислуга — позор человечества» и подобные.
По средам над домом взвивался синий флаг с надписью «Пенаты». Вот как описывает репинские «среды» сосед и друг художника Корней Иванович Чуковский:
… Знаменитые среды, которые она (Н.Б.Нордман, — М.А.) завела в его доме, внесли в его жизнь порядок, давая возможность сосредоточенно работать во все прочие дни и не бояться никаких посетителей (ибо к среде приурочивались также и деловые свидания).
… в его «Пенатах» каждую среду ворота были широко раскрыты для всех. Каждый желающий мог прийти в этот день к нему в гости после трех часов, и почти каждого угощал он обедом.
… Среда была для Ильи Ефимовича торжественным днем. Вскоре после часу прекращал он работу, чистил палитру, надевал праздничный, чаще всего светло-серый костюм и выходил в сад побродить в одиночестве до приезда петербургских гостей.
Кого только не было на репинских «средах» в «Пенатах»: музыканты, писатели, художники, поэты, ученые, просто интересные люди. Весь цвет русской интеллигенции начала XX века побывал в этом доме.
Художник Антон Михайлович Комашко, который с 1915 по 1918 год жил и учился у Ильи Ефимовича Репина в «Пенатах», в своих воспоминаниях «Три года с Репиным» писал:
Во время моего пребывания у И. Е. репинские среды были еще многолюдными. В Пенатах среда — торжественный, праздничный день. Вместе с И.Е. с утра мы приводили мастерскую в порядок. То, что И.Е. хотел показать, он ставил на мольберты, производил перевеску, кое-что прятал, убирал.
Широко было известно, что в среду к Репину всякий может попасть. Но я помню очень редкие моменты, когда в Пенаты прибывали случайные посетители. Обычно это бывали в подлинном смысле слова интересные люди. Чаще всего были те, кого сам И. Е. умел разыскать и привлечь к себе, как он разыскивал всю свою творческую жизнь людей для типажа своих картин. <…>
Были случаи, когда в Пенаты вдруг приезжали важные сановные лица. Скорее всего потому, что они не считали для себя приемлемым демократический порядок репинских приемов, но все же желая выразить “свое уважение” знаменитому художнику, — они приезжали именно вдруг, в рабочие дни. Я помню, И.Е. работал в мастерской, быстро к нам поднялась наша работница-финка Хильма и сообщает И.Е., что прибыл и желает его видеть важный генерал. Надо было видеть взрыв гнева художника; он закричал и затопал ногами. И только несколько придя в себя, сказал Хильме: “Передайте генералу, что у нас приемный день — среда и я буду рад видеть генерала в среду”.
Репин буквально жил своим творчеством и даже по средам не отрывался от любимого дела. Корней Чуковский вспоминал:
… Даже по средам, которые считались у него днями отдыха, он пользовался всякой возможностью, чтобы не отрываться от любимой работы: то и дело зарисовывал в альбом приехавших к нему из Питера гостей. Если же в тот день приезжал к нему в гости кто-нибудь из художников — больших или малых, — Репин бодро и возбужденно кричал:
— А вы что же?! Отчего не присаживаетесь?
И те волей-неволей брались за карандаш или кисть.
По средам в 6 часов вечера в большой столовой устраивались торжественные обеды, на которых собиралось порой до 30-40 и более человек. Стол особой конструкции, рассчитанный на 20 персон, был выполнен по заказу Нордман финским столяром Пекко Ханекайненом в 1909 году. В соответствии с концепцией «самопомощи», никакого прислуживания за обедом не было. Всю еду, чистые тарелки и приборы выставляли заранее на центральный барабан. Вращая барабан за ручки, гость мог самостоятельно взять блюдо. Грязную посуду и приборы складывали в выдвижные ящики в столе.
Вот как описывает обеды в «Пенатах» Чуковский:
Обеды в «Пенатах» были особенные, и о них одно время желтая петербургская пресса кричала гораздо больше, чем о репинских картинах: то были пресловутые «обеды из сена».
Жена Репина, Наталья Борисовна Нордман-Северова, ярая пропагандистка вегетарианской еды, угощала не только его, но и всех его гостей каким-то наваром из трав. Эти-то супы из сена приобрели большую популярность в обывательских массах. Многие приезжали к Репину не столько для того, чтобы побывать у него в мастерской, сколько для того, чтобы отведать его знаменитое «сено». Помню, как Дорошевич, князь Барятинский и артистка Яворская привезли с собою в «Пенаты» ветчину и тайно от Репина ели ее тотчас же после обеда, хотя репинские обеды были и обильны и сытны.
Такой же газетной сенсацией был и репинский «круглый стол». Стол был демократический: его средняя часть вращалась на железном винте, и таким образом каждый без помощи слуг мог достать себе любое блюдо — моченые яблоки, соленые огурцы, помидоры, баклажаны, вареную картошку, «куропатку из репы» и тому подобную снедь.
Так как к Репину каждую среду могли приезжать и князья, и рабочие, и миллионеры, и нищие, он, чтобы не было местничества, предлагал гостям жребий, где кому сидеть за этим круглым столом, и часто бывало, что рядом с Репиным сидел землекоп-белорус, а вдали — какой-нибудь знаменитый ученый. Домашняя работница обедала вместе с хозяевами.
Когда кто-то из гостей нарушал принципы «самопомощи» или иные правила «Пенатов», ему следовало подняться на кафедру в углу столовой и рассказать экспромтом какую-нибудь увлекательную историю. Чем больше было таких «нарушителей», тем интереснее получался вечер.
Репин был сторонником здорового образа жизни, к которому старался приучить и своих домочадцев. Он ночевал на веранде, расположенной над кабинетом, рядом с мастерской. Летом — на топчане, а зимой — в теплом спальном мешке, надев на голову колпак. Если температура опускалась ниже -20°, он переходил в зимнюю мастерскую. Этому правилу он изменил только в последние годы жизни.
После смерти Натальи Борисовны Нордман в 1914 году, Илья Ефимович отменил многие порядки, существовавшие в доме при жизни жены. Снова дадим слово Корнею Ивановичу:
… Возможно, что он и тосковал по умершей, но самый тон его голоса, которым он в первую же среду заявил посетителям, что отныне в «Пенатах» начнутся другие порядки, показывал, как удручали его в последнее время порядки, заведенные Натальей Борисовной. Раньше всего Илья Ефимович упразднил вегетарианский режим и по совету врачей стал есть в небольшом количестве мясо. Из передней был убран плакат: «Бейте весело в тамтам!», и, сажая гостей за стол, художник с каким-то даже облегчением сказал: — Теперь мы можем садиться как вздумается…
Только на чайном столе еще долго стояла осиротелая стеклянная копилка, куда прежние гости «Пенатов», присужденные к штрафу за нарушение какого-нибудь из запретов Натальи Борисовны, должны были опускать медяки. Теперь эта копилка стояла пустая, и все сразу позабыли о ее назначении.
Малочисленнее стали и знаменитые репинские «среды»: грянула Первая Мировая война, затем революция и гражданская война. Куоккала оказалась на территории Финляндской Республики, отрезав заметно постаревшего Репина от большинства милых его сердцу людей. Полны боли слова Чуковского о жизни мастера на закате его жизни:
Беспредельно было его одиночество среди озлобленных и одичалых эмигрантов. Всю жизнь он прожил на вершинах культуры, в дружеском и творческом общении с такими людьми, как Лев Толстой, Менделеев, Павлов, Мусоргский, Владимир Стасов, Суриков, Крамской, Гаршин, Чехов, Короленко, Серов, Горький, Леонид Андреев, Маяковский, Мейерхольд,- это было его привычное общество,- а тут какие-то поручики, антропософы, попы.
Он попытался сблизиться с финнами. <…> Вилли Вальгрем, Винкстрен, Галлонен, Ярнефельт, Аксель Галлен — все они выражали Репину самые лучшие чувства, но общих интересов у них не нашлось, и возникшая было дружба заглохла. Ему оставалось одно: его великое прошлое.
Источники:
- Чуковский К. Современники. М.: Молодая гвардия. (Жизнь замечательных людей). 1967 г. Глава: Илья Репин
- Старые фотографии: сайт pastvu.com
© Сайт "Дорогами Срединного Пути", 2009-2023. Копирование и перепечатка любых материалов и фотографий с сайта anashina.com в электронных публикациях и печатных изданиях запрещены.
